Снаряды рвут дорогу на куски,
а в вышине – безжизненное небо.
К ногам ползут холодные пески,
и губы сохнут, будто корки хлеба.
Чужие руки лезут из земли,
безжалостно сжимают грудь тисками.
Немые тучи даль заволокли,
переметая горизонт снегами.
Я падаю, а может быть, лечу,
и подо мной горит земля Донбасса.
Цепляет сила адская к плечу
входящую в меня земную массу.
Перевернулось небо, меркнет свет.
Кровь на снегу как бурый подорожник.
Скорее бы мне снять бронежилет
и оглянуть просторы, как художник!
Улечься на цветочную кровать,
предаться грёзам юности всецело…
Мечтать, мечтать! А можно ли мечтать,
когда твоё вмерзает в землю тело?
Когда вдали я слышу голоса
и полузвуки, словно шорох мышки?
Когда кричат внезапно небеса:
«Живой, живой!
Держись, держись, братишка!»
Когда меня бросают на броню,
и бэ́тэр резво мчится вдоль воронок,
тогда себя, беспомощный, браню
и за мечтами прячусь, как ребёнок.
Тогда сверкнёт от радости слеза,
и небесам сожму блаженно руку…
А друг мой верный с позывным «Гроза»
мне улыбнётся: «Жизнь – такая штука!..»